Судьба на ладони - Страница 35

Но оно, к сожалению, наступило, и наступило так быстро, что захватило ее врасплох.

— Боюсь, что это последний день, который ты, я и Джейми проводим вместе, — невесело объявил Алан, веслом отталкивая лодку от берега. — Завтра приезжают первые гости, и в течение следующих пяти суток они будут стекаться сюда рекой. А это значит, что нам будет не до совместных прогулок. Учти, что тебе тоже не удастся сидеть без дела, — продолжал он с деланной строгостью, видя, что Карина приуныла. — Мама, как видишь, до сих пор похрамывает, и я думаю, что тебе придется взять на себя львиную долю ее забот.

— Хорошие новости, нечего сказать. Я не про заботы, — поправилась Карина. — Я про съезжающихся со всех сторон гостей. Они что, не могли подождать? Целых пять дней! А им уже не терпится.

— Ты права. Большинство появятся здесь в последние день-два. Но для близких друзей сделано исключение, чтобы они могли осмотреться и пообщаться. Многие будут жить не здесь, а в Брюстере, здесь места на всех не хватит.

— Тебе, наверное, было бы легче, если бы мы с Элен не занимали полкоридора?

Карина задала вопрос с расчетом на то, что Алан заговорит о продолжении их полночных свиданий. Вместо этого он сказал:

— Учитывая то, что уже сделала для нас, ты вполне заслужила отдельные покои и некоторую степень комфорта. Мы очень благодарны тебе, Карина.

— Вот как! — воскликнула та, до глубины души оскорбленная неуместным замечанием. — Вот как ты смотришь на наши с тобой последние несколько дней! Ты благодарен мне, правда, Алан?

Нейтральное, сухое «благодарен» — последнее, что она ожидала услышать от Алана под конец их отношений, и это слово несколько раз глухо отозвалось в ее мозгу, пока до нее доходил его смысл.

— Благодарен, конечно. — Алан принял невозмутимый вид, заметив, что Джейми отвлекся от плывущего по воде кленового листа и напрягся, услышав нотки враждебности в голосе Карины. — Еще бы я не был тебе благодарен! Ты ни разу не отказала нам в помощи, когда мы в ней нуждались. Мы очень ценим это. Ты чем-то расстроена?

— Расстроена? Это не то слово! Хотя некоторые мужчины не понимают в женских эмоциях ничего! — на повышенных тонах констатировала Карина.

— А некоторым женщинам свойственно слишком бурно реагировать на самые безобидные замечания. — Стараясь говорить как можно спокой нее, Алан бросил красноречивый взгляд на сына.

Увидев на совсем еще детском лице Джейми выражение крайнего беспокойства и даже испуга и хорошо понимая, кто в этом виноват на сей раз, Карина немедленно прекратила спорить.

— Ты прав, я думаю. Извини меня, я, как всегда, переборщила, — примирительно произнесла она. — Не будем ссориться.

Ее голос прозвучал естественно и ровно, и Алан облегченно вздохнул. Но глаза, глаза Карины говорили опытному мужчине, что наедине с ней сейчас лучше не оставаться!

— И все-таки мне кажется, что ты расстроена из-за свадьбы Элен и Майкла. У тебя есть какие-то свои тайные соображения относительно предстоящего празднества?

— Нет, никаких тайных соображений у меня нет, — объясняла она с резиновой улыбкой, от которой заныли щеки. — Просто я хотела бы, чтобы наши последние деньки растянулись подольше.

Это было самое откровенное признание, на которое она могла решиться. Ответ Алана Редфорда прозвучал неутешительно:

— Все когда-нибудь должно закончиться, Карина, в том числе и наше недолгое счастье. Мы с тобой знали об этом с самого начала, не так ли?

И дни проходили — драгоценные последние дни, когда Карина могла хотя бы смотреть на Алана и наслаждаться его обществом, голосом, взглядом. Ее не могло не мучить, однако, музейное правило «смотреть, но руками не трогать». И как же нелегко было оставаться спокойной и непоколебимой на публике, когда от одного случайного взгляда Алана ее бросало то в жар, то в холод!

Но она обещала помочь и помогала как умела: сопровождала гостей на играх в бильярд и крокет, умилялась, глядя, как они катаются на лодках и верхом, восхищаются шампанским, фотографировала их по их просьбе и обещала выслать снимки по адресу. Каждое ее появление с Аланом Редфордом — а таких появлений было немало — приносило ей боль: она помнила, что было между ними, но знала наверняка, что все кончено.

И после того, как Карина исправно «отслужила» три дня подряд, к середине четвертого шепнула Алану, что плохо себя чувствует, и попросила разрешения уйти к себе. Он с готовностью разрешил. Но когда она, попрощавшись с гостями до вечера, устало шла по петляющей в зелени дорожке, услышала шаги и почувствовала руку Алана в своей.

— Сейчас или позже? — просто спросил он, и в тот же миг ее усталость как рукой сняло и в образовавшуюся пустоту хлынули совсем другие эмоции. Тяжесть в ногах вмиг сменилась легким, воздушным подъемом.

— Позже, — сказала все-таки она, не показывая из скромности, как волшебно подействовали на нее три произнесенных им слова.

Алан кивнул, молча обнял ее и, круто повернувшись, направился к гостям.

В тот вечер она, замирая от восторга и сладкого, невыносимо приятного ощущения красоты и легкости жизни, готовилась к его приходу. Она приняла расслабляющую ванну и слегка надушилась. Занялась маникюром и добилась того, чтобы ее руки выглядели нежнее, чем ручки младенца. Вымыв голову, не стала собирать волосы в прическу, а позволила им мягко рассыпаться по плечам. И, наконец, одетая только в лунные блики, нырнула под накрахмаленные простыни и замерла в ожидании.

Он должен был прийти, и после трех дней тоски и безысходности это казалось настоящим праздником. Все-таки ему было не все равно! Все-таки он хоть немного думал о ней! А это лучше, чем ничего.